Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать

Большинство изобретателей, как частных лиц, так и предприятий и организаций, стремятся защитить свою идею с помощью патента. Но для промышленного предприятия одного этого метода недостаточно. Что еще поможет предотвратить утечку производственных секретов?

Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать

Патент — это охранный документ, который подтверждает исключительное право изобретателя на заявленное техническое решение, в частности на технологию. Патент выдает государственный орган после проведения тщательной экспертизы, в том случае если заявленное техническое решение действительно является изобретением.

Условия патентоспособности технических решений устанавливаются законом и регламентируются нормативными документами. Владелец патента получает исключительное право на использование своего изобретения и может распоряжаться им — разрешать или запрещать его использование другим лицам — по своему усмотрению.

Особенностью патента является то, что его действие ограничивается территорией страны, где он выдан.

Патент, выданный на территории России, действует 20 лет, при этом владелец патента должен ежегодно оплачивать государственные пошлины за поддержание патента в силе, в противном случае владелец запатентованной технологии рискует потерять исключительные права на свое изобретение.

Некреативная промышленность

В 2018 году в России был зафиксирован некоторый подъем изобретательской и, как следствие, патентной активности: Роспатент по итогам года отчитался о росте общего числа заявок на регистрацию объектов интеллектуальной собственности.

Особенно чиновников порадовали сегменты «Изобретения», где количество заявок выросло на 9,4%, и «Товарные знаки» (+5,4%).

Наряду с этим патентное ведомство констатировало спад заявителей, желающих зарегистрировать свои исключительные права на «Промышленные образцы» и «Полезные модели», на 1,4 и 8,8% соответственно.

Но уменьшение количества заявок на данные объекты интеллектуальной собственности в 2018 году по сравнению с 2017 годом все равно не помешало Роспатенту выдать большее количество охранных свидетельств. В самом ведомстве этот арифметический парадокс объясняют увеличением числа проведенных экспертиз поданных заявителями документов.

Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать

Алексей Михайлов, руководитель патентной практики компании Patentus

«В типично индустриальной экономике большинство объектов прав интеллектуальной собственности связано с производством и инжинирингом, однако в России патентов, которые имеют непосредственное отношение именно к заводам, мало, так как немного осталось от самой промышленности.

Из общего количества заявителей на представителей организаций, работающих в промышленности, приходится не более 20%, но и здесь часто речь идет о патентовании продукции, которая разработана в России, а производится за рубежом.

Больше половины «индустриальных» патентов получают иностранные компании, а из оставшейся половины значительная часть приходится на научные организации и лишь малая часть — на реально работающий средний бизнес».

Официальная статистика еще менее оптимистична: по данным Роспатента, в 2018 году в России было зарегистрировано 3060 патентов на изобретения, полезные модели и промышленные образцы по заявкам «от станка» — это около 3% всех одобренных ведомством за год заявок.

Наибольшую активность в прошлом году проявляли предприятия и организации химической и нефтехимической промышленности, электротехнической, энергетической и фармацевтической отраслей.

По наблюдениям Алексея Михайлова, стабильно активны в плане регистрации изобретений предприятия, связанные с железными дорогами и нефтегазовой промышленностью.

Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать

Между тем, отмечают эксперты, с развитием процессов автоматизации производственных механизмов набирает популярность патентование программно-аппаратных комплексов.

По общему правилу компьютерные программы не подлежат патентованию, но вместе с тем, если такие программы непосредственно связаны с каким-либо программно-аппаратным комплексом, если они помогают улучшить параметры и/или выполняемые таким комплексом процессы, то программе может быть предоставлена правовая охрана в качестве изобретения, говорит юрист патентно-адвокатского бюро «Гардиум» Евгений Зяблов. В качестве примера он называет патент оборонного ОАО «Завод им. В.А. Дегтярева» на изобретение № 2573247, относящийся к области приборостроения. Его авторы нашли принципиально новое решение задачи по повышению эффективности, надежности и точности подвижных пунктов навигации и топографической привязки.

Патент или секрет

Патентная охрана изобретения, технического решения или технологии может обеспечить самую серьезную защиту и тем самым существенно повысить стоимость или доходы компании — владельца технологии. Однако большинство экспертов советуют обратить внимание на еще один режим охраны интеллектуальной собственности, диаметрально противоположный патенту, — know-how.

Виктор Станковский, патентный поверенный РФ, евразийский патентный поверенный, партнер юридической фирмы «Городисский и партнеры»

«Природа патента такова, что его владелец вынужденно раскрывает «секрет производства», предоставляя через патентное ведомство подробное, достаточное для понимания специалиста описание своего изобретения.

При этом патент на изобретение дает монопольное право его владельцу им распоряжаться, в том числе запрещать или разрешать его использование в производстве или торговле.

Под термином know-how, или «секрет производства», в профессиональной среде понимают информацию, в частности технического характера, которая не подлежит разглашению и доступ к которой имеет строго ограниченный круг лиц.

Это могут быть технологические карты, конструкторская документация, тексты программ, в общем, любая коммерчески ценная информация. Пока она не раскрыта или пока кто-то не придумал то же самое, владелец секрета получает преимущество перед конкурентами».

Промышленная разработка, являющаяся know-how, может соответствовать требованиям, необходимым для признания ее изобретением, если данную технологию можно использовать в промышленности и сведения о ней нельзя получить из общедоступных мировых источников информации.

Но как только технология know-how выносится на суд патентного ведомства, она автоматически теряет свой секретный статус, так как российским законодательством прямо предусмотрена обязанность Роспатента публиковать в открытом реестре сведения о выдаче патента на изобретение, включая название и формулу изобретения.

Для того чтобы принять правильное решение: патентовать разработку или оставить ее в режиме know-how, Виктор Станковский советует ответить на два основополагающих вопроса:

-смогут ли конкуренты создать подобную технологию в ближайшем будущем? -можно ли получить патент на данную разработку? «Если ответ в обоих случаях положительный, то, скорее всего, вашему изобретению нужна патентная защита.

Во всех остальных случаях выбор режима охраны интеллектуальной собственности зависит от стратегии конкретного предприятия.

Это может быть и сохранение разработки в режиме know-how, а может быть произведена открытая публикация, после которой разработка станет известным уровнем техники и уже не сможет быть никем запатентована», — рассказывает юрист.

Два в одном

Между тем многие юристы советуют владельцам производственных технологий защищать свои секреты одновременно несколькими способами: и с помощью патента, и с помощью режима know-how.

Елена Рыкова, патентный поверенный РФ, юрист патентного бюро «Техпатент»

«При патентовании промышленных и/или производственных технологий важно сначала определить объекты патентования, то есть наиболее новые и передовые решения, используемые в разработке.

Также нужно решить, что именно целесообразно защищать патентами и какими: изобретения, способы, устройства либо же использовать патенты на полезные модели или на промышленные образцы, а что целесообразно вообще не разглашать в патенте.

Последние детали уйдут под защиту договора о know-how».

Подготавливая заявку на получения патента на изобретение, необходимо самое важное, самое необходимое для использования, «изюминку» технологии, убрать из патентной заявки, советуют юристы.

Тогда потенциальный конкурент, решивший на практике скопировать запатентованную технологию по опубликованному в патенте описанию, не сможет получить нужный результат.

Необходимый секрет производства целесообразно сохранить в тайне, использовав на предприятии режим коммерческой тайны в отношении данной технологии.

Руслан Мальков, патентный поверенный РФ, генеральный директор ООО «Галифанов, Мальков и партнеры»

«Существует ряд хитростей при подготовке патентных заявок. Среди них можно выделить такие, как получение «зонтичных» патентов, патентование технологии по частям, в случае если речь идет о многоэтапном и сложном процессе. Хорошо работает использование количественных пределов «от… и до…» вместо указания точных величин.

Еще один тактический секрет — подача заявок на получение ряда патентов, по сути относящихся к одной технологии, но имеющих варианты реализации.

Применение такого подхода позволяет, во-первых, защитить свою технологию, во-вторых, запутать конкурентов относительно того, что на самом деле используется на предприятии, в-третьих, закрыть как можно большее направлений в использовании аналогичных технологий».

Отраслевая специфика

Дополнительной защитой любой промышленной технологии являются ее специфические «индустриальные» особенности: наукоемкость, трудозатраты по реализации, высокая стоимость внедрения в производство.

Чем сложнее на практике реализовать технологию, чем больше она требует научных, кадровых, производственных, экономических ресурсов, тем она становится более защищенной, фактически технология защищает сама себя, отмечает Руслан Мальков.

По словам промышленников, в среднем разработка новой технологии стоит предприятию от 50 млн руб. и занимает от 1,5–2 до 10 лет.

По подсчетам Роспатента, объем бюджетных средств, приходящихся на создание одного охраноспособного РИДа (результат интеллектуальной деятельности, подлежащий использованию нематериальный коммерческий продукт) в рамках госконтракта на НИОКРТ гражданского назначения в 2018 году составлял 23,3 млн руб., а на НИОКРТ военного, специального или двойного назначения — 1,43 млрд руб.

Евгений Коптяев, коммерческий директор АО «Армалит»

«Рынок судовой трубопроводной арматуры, на котором мы работаем, — технологически сложный рынок, разработка и освоение нового изделия занимает годы. От начала разработки кранов шаровых до выведения их на рынок у нас ушло четыре года.

Разработка одной линейки продукции с нуля до выведения в производство требует затрат в объеме около 1 млрд руб. Для запуска серийного производства дисковых затворов мы вложили 700 млн руб. собственных средств в строительство цеха и установку технологического оборудования, и еще 300 млн руб.

стоила нам разработка документации и изготовление опытных образцов. Еще один способ защиты разработок — наличие опытных специалистов на производстве, способных повторить на практике технологически сложные операции.

Например, осуществить наплавку на седле или на тарелке, запорном органе арматуры, не так-то просто — чтобы это сделать, нужно обладать оборудованием, опытом и знаниями. Да, можно научиться. Но это затратно и долго.

Когда в рамках развития пула поставщиков мы работали над освоением стального литья на стороне, у подрядчика, прежде чем что-то более-менее ровное получилось, ушло два года. Поэтому наши know-how находятся под надежной защитой специфики производства».

Как отмечает заместитель генерального директора по корпоративным вопросам крупного производителя спецодежды ГК «Энергоконтракт» Александр Арышков, существуют легальные рычаги защиты интеллектуальной собственности, но правоприменительная практика находится в зачаточной стадии, в стране слабо развита культура патентной защиты.

Читайте также:  Налоги после карантина

Поэтому преимуществом становится наличие собственных R&D-центра и вертикально-интегрированного производства — секреты и know-how остаются внутри холдинга.

Например, производственная цепочка группы компаний «Энергоконтракт» по созданию высокотехнологичных средств индивидуальной защиты выстроена так, чтобы не только гарантировать качество продукции, но и внедрять инновации в серию на разных этапах технологического процесса.

«Сегодня в российском сегменте средств индивидуальной защиты работают не более пяти компаний, которые теоретически могут скопировать какие-то отдельные наши решения, но повторить в точности всю нашу технологию не может никто», — уверен Александр Арышков.

Суд на дело

Дела, связанные с нарушением исключительных прав, вытекающих из патентов на изобретения, принадлежащих промышленным предприятиям, уже стали постоянной практикой российских судов, как правило арбитражных, отмечает Виктор Станковский. Однако на деле истцы, обычно некрупные компании, чьи исключительные права нарушаются, сталкиваются с рядом проблем.

«Производственные патенты, как правило, охраняют способ производства, и в этом их слабое место — доказать нарушение сложно.

Для этого нужно как минимум попасть на чужое предприятие, где зафиксировать факт использования запатентованной технологии, что далеко не всегда возможно чисто физически.

Кто же пустит чужака в святая святых своего производства, да еще и с фотоаппаратом и с экспертами! Суды в этом вопросе обычно не способствуют истцу в сборе доказательств, и это не только российская, но и мировая проблема.

Какая-то защита возможна в отношении конкретного изделия, выпущенного конкурентом по «заимствованной» технологии — его можно купить, провести экспертизу и при наличии грамотного эксперта и удачно составленной патентной формуле доказать факт нарушения исключительных прав», — говорит Алексей Михайлов.

Кейс 1

Аргентинская фармацевтическая компания TUTEUR S.A.C.I.F.I.A.

в 2017 году предъявила иск к группе компаний «Фармсинтез» в связи с производством лекарственного препарата «Капецитабин», что, по мнению аргентинцев, привело к нарушению их исключительного права на изобретение «Способ получения фармацевтической композиции и продукт способа», охраняемое евразийским патентом № 018867.

Первоначальные требования истца включали выплату компенсации за использование патента более 850 млн руб. Дело рассматривалось в Арбитражном суде Санкт-Петербурга и Ленобласти и закончилось лишь в июле 2019 года. Суд утвердил мировое соглашение между сторонами, согласно которому они заключили договор неисключительной лицензии на использование группы изобретений.

Кейс 2

Дочерняя структура Объединенной вагонной компании, зарегистрированная на Кипре Advanced Freight Car Technology Limited, через Арбитражный суд Алтайского края добилась запрета компании «Алтайвагон», входящей в группу СДС, на выпуск и продажу грузовых железнодорожных вагонов на базе запатентованной кипрской компанией полезной модели. Арбитраж также удовлетворил требование кипрской компании и взыскал в ее пользу с «Алтайвагона» почти 70 млн руб. убытков. Судебное разбирательство длилось более двух лет.

Кейс 3

В патентно-адвокатское бюро «Гардиум» обратилось НПО «Анна», которому принадлежит патент на полезную модель № 27442 «Устройство виброакустического зашумления помещения». «Анне» стало известно, что некое ООО «ТехЗИ» вводит в гражданский оборот продукцию, в которой использована их разработка.

Чтобы установить объемы реализации для последующего взыскания убытков с конкурента, юристы «Гардиума» предложили «Анне» обратиться в УФАС Московской области с заявлением о нарушении ООО «ТехЗИ» антимонопольного законодательства. УФАС удовлетворила требования «Анны» и признало действия их оппонентов нарушающими и патентные права истца, и антимонопольное законодательство.

Вместе с тем в указанном решении антимонопольного органа была допущена очевидная опечатка. Она касалась определения периода, когда «ТехЗИ» прекратило нарушение прав «Анны»: вместо 2015 года был указан 2013 год. Юристам не удалось заставить УФАС убрать ошибку, которая затем была перенесена и в тексты судебных актов.

Таким образом, из-за опечатки, допущенной административным органом, истцу не удалось взыскать убытки за нарушение своих патентных прав.

Как правило, отмечает Виктор Станкевич, патентовладельцы все же добиваются своих целей и обеспечивают запрет на использование патентов с выплатой значительных компенсаций или заключают выгодные лицензионные соглашения на использование патентов.

Источник: РБК

Почему корпорациям пока не нужны изобретатели

Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать

Многие госкомпании теперь обязаны закупать инновационную продукцию и услуги у представителей малого и среднего бизнеса. По факту, предпринимателям нечего предложить корпорациям. Как это исправить?

Крохи для малых

Попытки правительства использовать закупки госкомпаниями как инструмент повышения инновационности экономики вышли на новый уровень. Поправки в законодательстве обязывают 54 компании с госучастием не просто закупать товары, работы или услуги у малого и среднего бизнеса, но еще и резервировать в этих закупках не менее 2% для инновационной продукции.

Казалось бы, все логично. Закупки госкомпаний — это 17,5 трлн руб. (больше федерального бюджета). Если даже малая доля этого потока будет перенаправлена в сторону малого и среднего бизнеса, а оттуда попадет на инновационные рынки, то они оживут. Но не все так просто.

Прежде всего закупки инновационной продукции должны стать улицей с двусторонним движением. Да, государство директивно формирует спрос. А как насчет предложения? При наличии «Сколково», РВК, «Роснано», казалось бы, должно быть все в порядке.

Но подавляющее большинство инновационных компаний готово в лучшем случае предложить корпорациям прототип изделия.

В крупнейшем акселераторе технологических стартапов GenerationS из 141 компании, попавшей в акселерацию, большинство находилось именно на стадии прототипа.

Крупная же компания закупает то, что нужно в производственной цепочке, — станок, насос, комплектующие. От прототипа до серийного изделия дистанция огромного размера.

Вот и получается, что крупной компании предлагают вложиться в НИОКР, да еще и непрофильный. А если не получится? Кто будет отвечать — малое предприятие или менеджеры госкорпорации, за которыми следят и Счетная палата, и прокуратура, и ФАС, а с недавнего времени и корпорация развития малого и среднего бизнеса?

Имитация бурной деятельности

У корпораций в таких условиях есть два пути. Первый — имитация работы с малым и средним бизнесом. Путь непростой, так как количество проверяющих зашкаливает. Второй — системная работа, которая должна быть отражена в положении о внедрении инновационных решений, как того требует законодатель.

В помощь госкомпаниям Министерство экономического развития подготовило методические материалы, разработанные при участии членов Клуба директоров по науке и инновациям в ходе проекта «Инновационные закупки».

Отправная точка в работе — сообщить рынку, что будет востребовано, и выстроить процесс общения заказчиков с разработчиками таким образом, чтобы они могли создать или доработать продукт под требования госкомпании.

Как пример системного подхода можно привести «инновационные сессии» ГК «Ростех» и запрос на инновации, который подготовлен Объединенной двигателестроительной корпорацией.

Очень важно, чтобы критерием при отборе лучшего предложения на конкурсе была не цена приобретения, а экономический эффект от его применения. Такой подход требует внесения изменений в нормативные документы, прежде всего связанные с долгосрочными контрактами и определением «инновационного решения». Инновации «любой ценой» — это хорошая возможность для коррупционеров.

Инновации — это не только повышение эффективности, но и риск. Поэтому, говоря о принуждении к закупкам инноваций, важно помнить о механизмах снижения рисков.

Оптимальное решение — создание доступных испытательных площадок для инновационной продукции, возможно частично финансируемых из бюджета.

По словам участников трека электроэнергетики акселератора GenerationS, основной проблемой для них является невозможность испытать их изделия в реальных, а не лабораторных условиях.

Когда госкомпании запустят программы по развитию поставщиков, как сейчас это делает, например, ОАК, кластерная политика позволит появиться новым производствам.

Инновационные центры в десятки раз увеличат «выпуск» стартапов. И сами корпорации раскроются для инноваторов.

Тесная взаимосвязь инновационного, производственного и закупочного блока позволит повысить эффективность всей российской экономики.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры

2 марта 2020

Почему корпорации судятся с изобретателями и как этого избежать | статья Дарьи Сергеевой, Максима Бурды и Марии Мойш в журнале «Юрист компании»

Патентование изобретений — затратный процесс. Когда у изобретателей не хватает для этого средств, логичным шагом становится сотрудничество с инновационными или просто крупными компаниями, которые обладают деньгами и возможностями. Однако между бизнесом и авторами изобретений могут возникнуть конфликты, которые приведут к серьезным рискам для обеих сторон.

Российские изобретатели очень талантливы. Их разработки пользуются спросом и находят повсеместное применение. Однако частое отсутствие у них коммерческой жилки приводит к тому, что «кулибины»-бессеребреники не имеют средств даже на патентование.

В связи с этим говорить о самостоятельном воплощении разработок в жизнь вообще не приходится.

Логичным шагом в таких обстоятельствах является сотрудничество ученых с инновационными или просто крупными компаниями, которые обладают деньгами и возможностями.

Практическим нюансом в таком сотрудничестве является то, что права на разработки обычно передаются учеными еще до их патентования, и затем компании по собственному усмотрению решают судьбу изобретения, выбирают предпочтительные рынки, получают патенты и внедряют разработку.

Читайте также:  Филиал ООО, инструкция по созданию

Они также могут сохранить ее в тайне в качестве ноу-хау, если по каким-либо причинам считают такой способ охраны более подходящим.

При этом данный нюанс может омрачить казавшееся безоблачным будущее как для изобретателя, так и для корпорации – и не всегда ученый будет слабой стороной:

  1. Компанию может ожидать отказ изобретателей сотрудничать и совместно развивать изобретение, поскольку деньги ими уже получены и интерес к разработке потерян;
  2. Также случается, что изобретатели занимаются дальнейшим развитием своего решения после продажи прав (в обход компании) – часто как раз на полученные от нее деньги;
  3. Они даже могут начать конкурировать с компанией, раскрыть технологию третьим лицам или иным образом нарушить ее права;
  4. Со стороны компаний изобретатели могут столкнуться с потерей интереса к развитию разработки или же намеренным ее приобретением для того, чтобы «положить под сукно» как «неудобную» для компании.

Вышеперечисленные сценарии являются причиной возникновения продолжительных споров между сторонами, что вряд ли соответствует их ожиданиям. Чтобы избежать возможных конфликтов, стороны часто прибегают к различным способам дополнительного регулирования своих отношений.

Авторы: Дарья Сергеева, старший юрист, Максим Бурда и Мария Мойш, юристы практики интеллектуальной собственности / ТМТ

Кто успел, тот и тролль. Как патенты становятся предметом шантажа и препятствием на пути прогресса

Или как патентные тролли вредят бизнесуВ конце июля 2021 года российский суд вынес резонансное решение по делу против Samsung, фактически поставив под удар использование в России платёжных систем Samsung Pay, Apple Pay и других подобных без солидных лицензионных отчислений.

Причиной стал патент на мобильную систему платежей, который ещё в 2013 году зарегистрировал российский изобретатель.

Подобную схему часто используют так называемые патентные тролли — люди и организации, которые заставляют добросовестные бренды платить им за право использовать те или иные решения, к которым они зачастую не имеют никакого отношения.

Как патенты становятся предметом шантажа и препятствием на пути прогресса» src=»https://secretmag.ru/survival/kto-uspel-tot-i-troll-kak-patenty-stanovyatsya-predmetom-shantazha-i-prepyatstviem-na-puti-progressa.htm»>

В старые времена в народе ходили рассказы о мифических троллях, которые подстерегают странников на дорогах и под мостами и требуют плату за проезд. Сейчас же тролли обрели вполне реальный облик и расположились в правовом поле. С мифическими предками их продолжает роднить только то, что они встают на пути — различных компаний и отдельных предпринимателей.

По словам Марины Пожидаевой, эксперта юридической компании Versus.Legal, патентные тролли — это организации или индивидуальные предприниматели, которые ничего не изобретают и не производят, но скупают патенты или регистрируют на себя товарные знаки (ТЗ). Цель простая — «получение выгоды “из воздуха” путём мнимой защиты исключительных прав» (так называемый патентный троллинг).

Сам по себе патент — это инструмент, охраняющий права, авторство и приоритет изобретения, модели или товарного знака. Т.е. кто первый заявит свои права на предмет патента — тот и будет иметь приоритет в его использовании. Другие же должны будут платить ему за лицензии.

партнёр адвокатского бюро «Юрлов и партнёры»

Называть троллинг именно патентным — это слишком узко. Фактически ситуация касается всех объектов интеллектуального права, которые подлежат регистрации.

Всё построено на приоритете: кто раньше зарегистрировал и получил доказательства регистрации, того и тапки.

Этот фиктивный приоритет даёт патентному троллю возможность взыскания компенсаций с лиц, которые, по его мнению, незаконно используют его ТЗ.

Добросовестному изобретателю или бренду проще согласиться на условия патентных троллей, выплатить им компенсацию или приобрести «мешающий» патент за заявленную сумму, чем тратиться на судебный процесс, результат которого не всегда предсказуем, отметили опрошенные «Секретом» эксперты.

Себя патентные тролли предпочитают называть «патентными дилерами» или «патентными холдерами», а их оппоненты — «патентными рейдерами». Среди самих троллей есть разделение по видам и методам. Боевые тролли активно нападают на компании, судятся и занимаются открытым вымогательством.

А тролли-агрегаторы позиционируют себя как защитники от первых и, когда жертва встречается с претензиями, появляются и предлагают за приемлемую сумму присоединиться к их патентному пулу, тем самым обезопасив себя от нападок.

Те и другие могут выступать в связке, предварительно договорившись о всех нужных лицензиях.

Термин «патентный тролль» вошёл в обиход в 1993 году, когда эта практика приобрела широкий размах. Его ввёл в оборот бывший юрист компании Intel Питер Деткин, окрестивший так компанию TechSearch, преследовавшую Intel из-за нарушения патента.

Однако само явление возникло намного раньше, в XIX веке. В 1880-е годы США захлестнула волна исков, связанных с патентами на известные технологий. Свежеиспечённые обладатели прав на колесо, соху и плуг тащили в суд фермеров, которые смели использовать их технологии без разрешения. Позже большинство таких патентов аннулировали.

Первого успешного тролля звали Джордж Селден. Он стал главным возмутителем спокойствия на заре автомобилестроения. В 1879 году он подал патентную заявку на углеводородный автомобильный двигатель, однако оттянул момент окончательной регистрации на 16 лет.

Все эти годы автомобильная отрасль росла и развивалась, не зная, что на изобретение, которое лежит в её основе, уже объявился правообладатель.

Селден воспользовался максимально неконкретной формулировкой своего патента, которая позволяла «взять за жабры» любого изобретателя, ведь документ защищал не какую-то отдельную часть машины, а систему узлов и агрегатов в целом.

Ловушка захлопнулась в 1895 году: получив на руки патент, Селден начал заключать лицензионные соглашения с автомобильными компаниями.

Те, кто пытался оспорить его претензии, столкнулись с уверенностью Верховного суда США в том, что обладатель патента «всего лишь воспользовался допустимой законом отсрочкой». Противостоять шантажу тролля удалось только Генри Форду.

Он выиграл процесс у Селдена, доказав, что тот никак не повлиял на автомобильную индустрию. Аннулирование этого патента позволило Форду на долгие годы занять главенствующее положение на рынке автомобилей.

Патентные тролли анализируют рынок на предмет появления новых технологических решений или интеллектуальной собственности, ищут пробелы в патентовании, рассказала Марина Пожидаева. Как правило, найдя подходящий вариант, тролли оформляют патент.

При этом используют максимально широкие формулировки. «После чего занимают выжидательную позицию. В нужный момент они атакуют добросовестного разработчика, желающего запатентовать своё изобретение или полезную модель», — отметила Пожидаева.

Атака происходит в правовом поле — тролли обращаются к легальному бизнесу во внесудебном порядке, требуя отчислений за использование запатентованных ими решений.

Если жертва отказывается платить, на неё подают в суд. При этом тролли оказываются в заведомо выгодном положении.

Обычно они не производят никаких товаров и услуг, поэтому их не получится обвинить в нарушении патента, а угрозы запрета продаж на них не работают.

Перед добропорядочной компанией, обнаружившей, что права на её решения принадлежат другому, встаёт выбор:

  • долго, дорого и без гарантированного результата судиться;
  • инвестировать в альтернативную технологию и смириться с убытками;
  • выплатить троллю отступные за лицензию.

В большинстве случаев третий вариант оказывается меньшим из зол.
В некоторых случаях патент всё же удаётся оспорить, предъявив доказательства неоригинальности изобретения. Но получается это далеко не у всех.

Всё потому, что основное (и зачастую победоносное) оружие троллей — доскональное знание патентного законодательства, а также опыт в ведении судебных тяжб. Они используют тонкие места, такие как расплывчатые формулировки и различия в законодательствах разных стран, чтобы успеть «застолбить» перспективную технологию или бренд прежде конкурентов.

В ряде случаев специализирующиеся на таких спорах компании и предприниматели приобретают права на вполне реальные патенты или их пулы у фирм-разработчиков, например, на стадии банкротства или реорганизации фирмы. Некоторые тролли открыто объявляют о готовности выкупить права у любых лиц, которые уже обнаружили патентное нарушение, но не готовы судиться сами.

Опытные патентные тролли играют словами, чтобы скрыть от регулятора попытку повторно зарегистрировать чужое и давно известное решение.

Патенты при этом формулируются настолько широко, что сказать заранее, не нарушаются ли чьи-либо права, практически невозможно. Не найдя аналогичного описания, ведомство одобряет такие заявки.

Читайте также:  Признаки банкротства юридического лица

Вооружившись свежеприобретённым патентом, тролль может заказать экспертизу, доказывающую, что в чужой продукции используются его технологии, и предъявить претензию производителю.

Иногда «холдеры» регистрируют на себя за раз большое количество решений и технологий, многие из которых могут даже ещё не существовать.

Типичный приём — представление ряда «блокирующих» заявок на перспективные технологии. После этого троллю остаётся затаиться и ждать, пока прогресс шагнёт на нужную ступень развития и кто-то действительно изобретёт то, что попадает под описание. Такие патенты называют «зонтичными».

партнёр адвокатского бюро «Юрлов и партнёры»

В случаях с зонтичными патентами проблема в том, что если такой патент изначально был зарегистрирован для технологии, которой ещё не существовало, то его вообще не надо было регистрировать — такое требование, например, есть к полезным моделям.

Но тут сложный момент — тот факт, что изобретение не будет представлено прямо завтра, по идее, не может быть основанием для отказа в регистрации.

То есть проблема, с одной стороны, в том, что патентное ведомство в принципе пропускает такие заявки, а с другой стороны — если объекты интеллектуальной собственности зарегистрированы правомерно, у тех, кто успел раньше, есть все права доказывать, что это они изобрели то или иное решение или технологию.

Их оппоненты могут обратиться с требованием о прекращении охраны патента, доказать, что их технологии отличаются. Но в идеальной ситуации, если кто-то зарегистрировал патент, но не нашёл ресурсов для выхода на рынок — это не лишает изобретателя его авторских прав.

«Брендовые» тролли строят свою стратегию на различиях между локальной и международной регистрацией товарных знаков. Зарегистрировать даже международный бренд во всех странах мира обычно довольно дорого, и многие фирмы отказываются от такой затеи. В итоге любой может оказаться владельцем подсмотренного у других ТЗ, если он не охраняется в конкретной стране.

юрист юридической компании Versus.Legal

Тролли, действующие в сфере регистрации товарных знаков, ищут «пробелы» в защите интеллектуальной собственности конкретного бренда. Они анализируют зарубежные бренды и производителей, деятельность которых с большой долей вероятности могут расширить, например, на территорию России.

Они заранее регистрируют товарный знак этого бренда в РФ и ждут момента, когда зарубежный правообладатель подаст свою заявку на регистрацию. Роспатент с большой долей вероятности противопоставит ТЗ, уже закреплённый за патентным троллем.

Тогда правообладатель вступит в переговоры с патентным троллем и, скорее всего, купит права на этот товарный знак.

Если патентный тролль, например, имеет ТЗ с очень простым, распространённым словом — «Ключ», «Малыш», «Мир» — он заявляет иск о нарушении исключительных прав на такой товарный знак против бренда, который использует эти распространённые слова в своих товарных знаках, требуя компенсацию за незаконное использование, часто искусственно раздувая объём нарушения, и требует завышенную сумму компенсации.

Как пояснили «Секрету» эксперты, самый весомый аргумент патентного тролля — дата заявки на регистрацию товарного знака и отсутствие правовой охраны на конкретной территории. Если производитель получил патент, например, только в США, в России этот факт не будет иметь значения, если тролль сработает на опережение.

партнёр адвокатского бюро «Юрлов и партнёры»

За границей также действует общий принцип охраны товарных знаков: они охраняются только в той юрисдикции, в которой зарегистрированы.

Если есть деньги, бренд можно зарегистрировать сразу в нескольких государствах.

Но если обнаружится, что кто-то раньше вас зарегистрировал этот бренд в другой стране, вы по-прежнему можете его использовать на родине, а он не сможет прийти сюда и заявить, что он успел раньше.

В изобретении нашлось место для растраты

Как стало известно “Ъ”, главное следственное управление (ГСУ) СКР по Москве возбудило уголовное дело в отношении бывшего генерального директора ОАО «Корпорация «Стратегические пункты управления»» (подведомственно «Роскосмосу») Владимира Полянского.

Топ-менеджер подозревается в хищении средств корпорации в 2015 году: по версии следствия, он необоснованно включил себя в список авторов изобретения — устройства для образования аварийного выхода из шахт.

Защита, в свою очередь, полагает, что расследование в отношении ученого необъективно, поскольку именно он стоял у истока этого и еще почти двух десятков изобретений.

При этом следует отметить, что ранее господин Полянский проходил по делу о «золотом парашюте» — незаконно выписанной самому себе компенсации за увольнение в размере 4,8 млн руб. Тогда, вернув корпорации деньги, он отделался штрафом.

Уголовное дело по ч. 4 ст.

 160 УК РФ (присвоение или растрата в особо крупном размере) в отношении 70-летнего Владимира Полянского второе управление по расследованию особо важных дел (преступлений против госвласти и в сфере экономики) ГСУ СКР по Москве возбудило 2 ноября этого года. Основанием послужили материалы, собранные сотрудниками управления «П» службы экономической безопасности ФСБ и 4-го управления МВД (обеспечивает правопорядок на режимных объектах и закрытых территориях).

По версии следствия, господин Полянский, будучи должностным лицом, похитил в 2015 году денежные средства корпорации с использованием своего служебного положения.

Для этого глава предприятия, которое выполняет научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические разработки по созданию наземного оборудования для предстартовой подготовки ракет на пусковых объектах «Роскосмоса», внес свое имя в состав рабочей группы изобретателей. Последние придумали «устройство для образования аварийного выхода из шахт неглубокого заложения».

Получив заявку, Роспатент зарегистрировал изобретение на пять человек, в том числе на господина Полянского.

По версии следствия, последнему это понадобилось в связи с тем, что, согласно постановлению правительства от июня 2014 года, вознаграждение за такого рода изобретение составляет 30% от средней заработной платы за последний год.

Чтобы получить премию, гендиректор «Стратегических пунктов управления», считает следствие, в начале 2015 года подписал приказ о поощрении своих подчиненных и себя лично за изобретательство.

В результате незаконная премия лично господина Полянского, как установило следствие, составила 1,086 млн руб.

Средства были переведены ему на банковскую карту. В ближайшее время господину Полянскому следствие планирует предъявить обвинение.

В свою очередь, адвокат Владимира Полянского Валерий Саркисов считает, что уголовное дело в отношении его подзащитного не имеет никаких оснований.

«Профессор Полянский — единственный в рабочей группе доктор наук, имеющий целый ряд патентов»,— отметил “Ъ” защитник.

По его словам, за время своей работы в «Стратегических пунктах управления» господин Полянский добровольно отказался получать премии по 18 запатентованным изобретениям, идеи и воплощение которых принадлежат ему.

Адвокат считает, что у нового расследования нет никакой судебной перспективы, а участвующие в нем силовики «просто решили срубить «палки» на этом уголовном деле, чтобы отчитаться перед начальством в конце года».

При этом нужно отметить, что экс-гендиректор ОАО «Корпорация «Стратегические пункты управления»» уже во второй раз попадает под уголовное преследование. Ранее он обвинялся в незаконной выплате в 2018 году самому себе «золотого парашюта» в размере 4,8 млн руб.

Злоупотребление с «золотым парашютом» было выявлено в сентябре 2019 года в ходе совместной проверки, проведенной сотрудниками ФСБ и МВД. Было установлено, что господин Полянский сам себя сначала уволил, а на следующий день снова назначил гендиректором корпорации. В связи с этим он выписал себе компенсацию. По результатам проверки 4-е управление МВД возбудило уголовное дело по ч.

 1 ст. 201 УК РФ (злоупотребление полномочиями). Однако после того, как оно было передано в суд, один из руководителей следственного отдела 4-го управления ходатайствовал о прекращении уголовного дела господина Полянского и назначении тому «меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа».

Основанием для этого стало то обстоятельство, что после начала расследования топ-менеджер возместил нанесенный ущерб. В итоге Замоскворецкий суд столицы назначил ему штраф в размере 100 тыс. руб.

Юрий Сюн

Leave a Comment

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *