Восхождение!
В 21:00 ушли китайцы, мы назначили выход на 1:00, чтобы не стоять в пробке на веревках.
В лагерь 8300 дошли около 17:00, я пыталась уснуть, но мешок у нас был один на двоих, да и вообще невроз — спать никак не получалось.
Влад налил нам по сто грамм виски для успокоения нервов, ну и в таком состоянии, прижавшись к шерпе, я пролежала до 23:00, после чего начали сборы.
Всплакнула перед шерпой, пообещала ему, что если склею ласты, моя семья его озолотит, если он притащит мой труп вниз, взяла с него обещание, что он не оставит меня там висеть примороженной на веревке, чтобы потом китайцы, фотографируя меня, не говорили: «А это Харазова, самонадеянная баба из экспедиции Абрамова 2016 года, так волновалась, что выдышала все баллоны и окочурилась, не дойдя до вершины». Ну или, если невозможно будет потащить меня вниз, хотя бы пусть распустит волосы и снимет с лица все попоны. Лежать, так хотя бы красиво!
Надела две пары самого толстого термобелья на ноги и ненавистные мне огромные пуховые штаны. Один раз воткнула кошку в штанину — до сих пор весь Эверест в пухе от них, и чем бы ни клеила — все отлетает. Зашить было бы неплохо.
Надела три термобелья сверху и тонкую пуховку, ну и огромный пуховик. Две пары носок, тонкие перчатки и толстенные варежки, в которых держать жумар было невозможно.
Зарядила три фонарика новыми батарейками, спрятала фотоаппарат и айфон для фотобиенале на вершине во внутренний карман куртки. Пименов сказал купить две лишние батарейки и на вершине поменять, когда фотоаппарат сдохнет от холода. Так я и сделала, набила куртку так, что рюкзак уже не застегивался на животе.
Мой шерпа поменял мне и себе на полный баллон, и мы выползли в таком состоянии из палатки.
Фото предоставлено автором
Все палатки стоят рядами на крутом склоне, а люди ходят по склону держась за веревку, чтоб не улететь метров на сто ниже.
Друг друга не видим, только слышим по радио или перекрикиваясь из палатки. Пименова не видела уже несколько дней, только слышала его жалостливый звонок Абрамову по рации о том, что он голодный, как волк, и можно ли ему добавку из пакетного пайка 🙂 кстати, его шерпа — брат-близнец моего шерпы.
Вышли на мороз (Пименов опоздал с выходом на 40 мин, никак не мог выбрать ночной будуар для восхождения), стоять было невозможно и каждый двинулся вверх в сопровождении своего помощника.
Абрамов установил норматив 6 часов, иначе не хватит кислорода. И еще другой норматив — абсолютно каждый должен спуститься в лагерь 6400, все, что выше — это зона смерти и там ночевать нельзя, так как дополнительного кислорода не будет.
Конечно же это страшилка, но убедительная.
Весь путь — только вверх; может, лишь дистанция в 200 метров была по скошенному гребню, а все остальное время мы лезли вверх по скалам, по лестницам и по крутому траверсу над обрывом в несколько километров. Когда идешь ночью, не видишь, где идешь, и от этого немного легче; но ты все равно знаешь, что скоро рассветет и надо будет спуститься.
Отдельно бегло хочу сказать про китайцев: брать такие деньги за пермит и невозможность убрать старые веревки? По-моему, там скопление веревок со времен Хиллари, мотки за мотками. Они путаются за кошки, спотыкаешься, провисаешь на них. И еще там стоят две вертикальные хозяйственные лестницы времен «Очакова и покорения Крыма».
Первая прикреплена к сотне веревок, стоит под углом, шатается, и когда на нее давишь, она, как качели, раскачивается. Следующая лестница через 20 метров — посвежее и нормально закреплена, длиной метра 3, упертая в скалу. По ней поднимаешься вверх, для удобства, так как скала гладкая.
Но в кошках с сотней старых веревок, как вы понимаете, лезть по ней совсем некомфортно.
Фото предоставлено автором
4 часа мы шли без отдыха, я съела 4 таблетки имодиума перед выходом, чтоб не оказаться в кошмарной ситуации, когда альпинисту приспичивает «по большому на горе», особенно на высоте 8700, в комбезе с обвеской, когда вокруг 80 человек.
Всю дорогу хотелось пить и от кислорода, и от имодиума. Мой шерпа быстро доставал термос и давал по стаканчику.
Я наслушалась много историй о проблемах с глазами у восходителей. Очень многие слепли на вершине, у кого-то замерзли глаза, кто шел без очков ночью и временно ослеп, кто-то просто ослеп от солнца. И поэтому я сразу, как только мы вышли, натянула маску, поверх кислородной.
Несмотря на то, что еще начиная с 7000 метров я затянула маску до предела, чтоб не потели очки, что потом стало причиной обморожения части моего лица, маска все равно потела и конденсат сразу превращался в лед. Через полчаса я шла вслепую за Мингмой. Он настаивал, чтобы я сняла очки, но я говорила.
что замерзнут глаза и я ослепну, не достигнув вершины. Вскоре пришлось снять маску.
Ветра не было. Через час мы все подтянулись и уже вместе шли под постоянные крики Абрамова, который, как погонщик яков, кричал, снимая маску всю дорогу, не разрешая нам даже на 5 минут присесть отдохнуть.
Я шла впереди и не слышала его. Но присев на гребне, услышала иерихонскую трубу в моих ушах: «Харазова ***** [экспрессивная оценка], ***** [почему] ты расселась, вставай немедленно! Вставай!».
Ну и я сразу подорвалась, испугалась, припрятала термос и пошла дальше.
Я больше всего боялась второй ступени. Потому что после нее начинается зона смерти, или «космос», где, как сказал Абрамов, никто никому не сможет помочь, и каждый будет отвечать за себя.
Я шла и ждала эту вторую ступень; наконец-то стало рассветать и было видно, где мы идем, страх обратной дороги сразу окутал меня. Чем выше мы поднимались, тем сильней дул ветер.
Оказавшись уже перед вертикальной вершинной стеной, выяснилось, что мы уже на третьей ступени. Сюрприз — я прошла вторую, даже не поняв. Нам всем поменяли баллоны, даже у кого было под 100 атмосфер, и мы пошли гуськом вверх. Мне безумно повезло с шерпой. Самый заботливый и понятливый парень.
Поначалу он пытался встегивать жумар за меня, но я побрыкалась, сказав, что сама сделаю, типа я опытная альпинистка, но я каждый раз копошилась, снимая варежку, и т.д.
, так что он потом уже сам все делал, не спрашивая меня, и это был просто кайф; все, что мне надо было делать, — просто идти с ним в одном темпе:)
Только когда мы выползли на крайнюю снежную вертикальную стену, я поняла, что взойду на вершину! Но это не принесло радости, так как я знаю, что все несчастья происходят только на спуске. И дойти до вершины — это 30% успеха.
Уже вижу вершину и понимаю, что до нее рукой подать, но как только доходишь до пика, начинается каменная крутая тропа, над обрывом уходящая вправо; возможно, так удобнее подойти к ней, чтобы не подниматься на снежный карниз. До этого момента мы были в пути уже пять с половиной часов. И тут началась жопа.
Все те китайцы, которых мы так опасались вначале, пошли вниз! Чтобы вы себе представили: это круговой поворот, тропа шириной 50 см над пропастью 7 км, и в таких условиях люди пытаются разойтись, застрахованные одной веревкой и одним карабином на самострахе. Кому-то приходится снимать страховку, чтобы пропустить другого.
Был адский замес, все боялись отстегиваться, дрожали над пропастью, кто-то шел вверх — торопился до вершины, кто-то — вниз, просто спасался.
Потеряли в этой пробке 1,5 часа.
Фото предоставлено автором
Выбравшись на пик, стало понятно, что до вершины еще надо по снегу пройти две американские горки.
По дороге встретили Виктора Бобка и Ирину Галай, которая стала первой украинкой, взошедшей на Эверест, и уже видно было успокоение в глазах обоих победителей. Она заслужила это, она жила и «била копытом» 10 дней в базовом лагере в ожидании веревок. Девчонка — молодец. Я проиграла 100 долларов, поставив на тотализаторе на нашу Таню.
Но реально, счастья или улыбок ни у кого нет, потому что знают, что спуск — самая опасная часть восхождения.
В общем, обгоняя индусов и китайцев, мы оказались на вершине в 8 утра.
Достав все свои флаги и баннеры, я поняла, что до фотоаппарата мне не дотянуться, на молнии моей куртки висела сосулька размером с теннисный мяч. Во внутренний карман проникла через верх, еле достала фотик, но до запасных батареек или айфона дотянуться было невозможно.
Если вы хотите фото без вас, то попросите шерпу сделать вам пару снимков. В итоге на снимке оказались все мои баннеры, но без меня. Сами по себе на вершину зашли 🙂
Мы зашли вместе с Людой Коробешко и в итоге из женской команды вдвоем дошли до вершины.
Конечно, позже меня облаял Абрамов, что из-за моей фотоссесии люди стояли на подходе и не могли подняться… Но ничего:) The winner takes it all.
На вершину мы взошли все одновременно. Либерал Пименов шел сзади меня и, конечно же, тоже не смог не прокомментировать мой флаг с Путиным.
Потом Коробешко сказала, что надо бежать, пока вся эта толпа не пошла вниз, и мы не встали в очередную пробку, опять пришлось нестись, но уже вниз.
Теперь о вершине: это такой снежный карниз, очень покатый, и все на нем топчутся; там же висят буддистские флажки с молитвами. Стоять там опасно, поэтому все встегиваются в веревку и крутятся не дальше своих самострахов.
Когда ты наконец-то выдыхаешь, успокаиваешься, смотришь вниз и до тебя доходит осознание того, что ты выше всех находящихся на земле (ну, может, только те, кто рядом с тобой ростом выше 176 см, тогда, конечно, они выше :))), то понимаешь, какую работу проделал! А рядом с тобой восьмитысячники, которые с высоты Джомолунгмы смотрятся коротышками! А семитысячники — просто сопки! Сколько же мощи в горах, непоколебимые исполины, что хотят, то и сделают с тобой, если только им будет не лень забавляться с твоей жизнью.
Уже на спуске я увидела несколько знаменитых экспонатов Эвереста, навеки застывших тут как напоминание, что не каждому дается высшая точка мира. Я видела троих; один — Марко, спасатель-лыжник из Словении, был в экспедиции 2005 года, под руководством Абрамова. Он со своим другом решили пройти вместе с какой-то знаменитой съемочной группой в не очень хорошее погодное окно.
Тогда был один шерпа на троих и то ставил только палатки, кислород каждый таскал на себе сам. В общем, они с другом разошлись, Марко остался попить чайку, а друг пошел вверх, уверенный, что тот его догонит. Это все происходило на второй ступени.
Марко дошел до вершины, но обратно не вернулся, у него закончился кислород, а оставшийся, который он спрятал под камнем, он отдал первому бутанцу. Сказал ему, где лежит заброска, и наказал воспользоваться ей. Бутанец спросил, как же Марко справится, но тот попросил за себя не беспокоиться.
Так он и нависает надо всеми —выше проходящей тропы на 5 метров, в странной позе вниз головой. Он полностью одет, только руки голые и опухшие, цвета слоновой кости. Я его видела, еще когда вверх шла, удручающее зрелище.
Фото предоставлено автором
На обратной дороге видела еще двоих. Один лежит в расщелине, прямо под проходящей тропой, идешь и за 30 метров уже его видишь. Сперва похоже на рюкзак, а потом, подходя, видишь человека, лицом примёрзшего к скале, с распоротой на спине курткой. Одна мысль, только бы не соскользнуть на него. Это был американец, больной раком 4 степени.
Он умер, не дойдя 50 метров до вершины, его еще долго Ноэл тащил вниз, пока не сжег один глаз. Когда его вещи спустили вниз и включили телефон, чтобы набрать жене, то до нее долетели эсэмэски от мужа, которые не ушли до того.
Набрали жене только на следующий день, и она стала уверять, что муж жив, так как вчера переписывалась с ним 🙁
Обратно идти было намного сложнее, чем на вершину. Во-первых, все было видно, все узкие тропы и склоны; во-вторых, на спусках по восьмерке были страшные очереди, все боялись спускаться, крестились, молились, что занимало по 30-40 минут у каждой лестницы. Хоть мы и обгоняли, это не особо ускоряло процесс.
Сперва было очень страшно на спуске, застрахованном только скользящим карабином и придерживаемой рукой веревкой. Первые сто метров спуска я адски мандражировала, от мысли спускаться в пропасть начинали трястись коленки, но потом уже хватала веревку, встегивала два скользящих карабина и бежала вниз, лишь бы быстрее дойти до лагеря.
За час-полтора до лагеря, когда мне уже показалось, что не так страшен черт, как его малюют, стали встречаться обмякшие полуспящие китайцы, висящие на веревках как виноградины на лозе.
Я одного стала трясти, он не отзывался, я его еще раз, никакой реакции, тогда полезла в его рюкзак проверить баллон, и в этот момент он встрепенулся и сказал, что у него все в порядке. Испугался, что за кошельком лезу 🙂
У некоторых просто заплетались ноги и они падали на спуске на своих шерпов. Тогда я поняла, почему Абрамов так кричал всю дорогу, чтобы мы шли не останавливаясь, только так можно безопасно вернуться, имея запас кислорода.
Около 11 утра мы были в лагере 8300. Собрали шмотки, попили ледяной воды и пошли на 7700. Туда добрались меньше чем за час. Тоже догрузились вещами и пошли на Седло. Это был самый долгий спуск, по вертикальному снежному склону. Заболело все: колено, поясница, стерлись ноги.
Мой шерп тащил килограммов 30, все пустые баллоны, моих 6 и своих 2, мои вещи, и еще кучу всего. Доползли до Седла, нас напоили соком, я выпила 4 жестяные кружки, передохнули полчасика и опять вниз. Тут уже триумфально встречались нам по пути все те, с кем мы были знакомы по базовому лагерю, поздравляли нас, мы желали им удачи и т. д.
Уже обессиленные, шатающиеся, мы с Владом дошли первыми до 6400, нашего верхнего базового лагеря. Кстати, Влад заскочил на вершину раньше нас на полтора часа, хотя мы вышли в одно время.
Нас на подходе встречали операторы и наши китчен бои, было так приятно встретить кого-то уже родного. Хотелось только спать.
Я сутки ничего не ела, прошла 17 часов без остановки, не спала и все, чего я сейчас хотела, — просто снять с себя эту вонючую одежду и закинуть свои кости в палатку.
Через несколько часов пришли остальные ребята, разбудили меня на ужин и уже в полуобморочном состоянии, под литр водки «8848» стали травить байки о восхождении.
Какое счастье, все закончилось и так удачно для всех! Мы все живы и здоровы, все взошли, никаких эксцессов. Только лицо у меня немного поморозилось в форме ледоруба 🙂 но, думаю, это не страшно, тот, кто мной заинтересуется, вряд ли соскочит из-за кусочка обожженной кожи 🙂 да и что это в сравнении с тем, что я была ТАМ! ТАМ — на Крыше мира!
Я сделала это, осуществила мечту своей жизни, которая еще несколько лет назад казалась мне чем-то из области фантастики.
Я ведь ехала сюда без планов на дальнейшую жизнь, просто потому, что никто из членов экспедиции не знает, выживет ли он или останется одним из экспонатов в галерее Эвереста.
Я плакала каждый день, не навзрыд, но так — оплакивала недоделанные дела своей жизни 🙂 И теперь, когда у меня получилось без потерь добиться своей мечты, я никак не могу поверить в это.
Как же прекрасна жизнь! И каждый сложный момент этой экспедиции я переживала с мыслью о красивых моментах своей жизни или рисовала в голове приятные картинки из повседневности, которую мы не привыкли ценить, но которая становится бесценна в таких условиях.
Я жива! Я покорила Эверест!
Фото предоставлено автором
Человеку с Божьей помощью подвластно все.
Спасибо Джомолунгме, которая поддалась мне и отпустила меня, даже не пожурив! Спасибо высшим силам, положившим длань на мою голову в этой опасной экспедиции! Спасибо полководцу Абрамову за потрясающие организационные способности, за грамотные решения, за тонкую интуицию, за заботу и деспотические крики, за то, что завел меня! Спасибо Коробешке за понимание в трудные моменты, которое чуждо ее диктатору-мужу :))) она просто эталон русской женской души! Моему любимчику, моей путеводной звезде и музе Пименову огромное спасибо за поддержку и широкую открытую душу, на протяжении всей экспедиции поддерживавшего и укреплявшего меня, несмотря на его либеральные ЕСовские воззрения, он просто супермужик!
Ну и, конечно же, спасибо всем, кто за мной следил и читал мой дневник. Одним из факторов, не давшим мне повернуть назад, был стыд перед вами — моими 2000 подписчиками!
Мне остались только пирамиды Карстензс и я закончу программу 7 вершин! Yabadabadoooooooo!
З.Ы. И, конечно же, восхождение на Эверест — это самая эффективная, но чертовски дорогая диета:) я стала с талией как у Люси Гурченко:))) но, думаю, по возвращении домой восполню утраченный баланс :)))
А теперь пьянка и бесконечная гулянка!
Но пасаран, друзья!
Колонизация Марса: почему до сих пор ничего не вышло | РБК Тренды
Как человечество пыталось добраться до Марса, почему путешествие на эту планету может привести к болезни Паркинсона и чем оно особенно угрожает женщине
Фантасты и футурологи XX века в один голос твердили о необратимости колонизации Марса. Причем дату начала его освоения человеком называли примерно одну и ту же: первую четверть нашего столетия.
Писатель Артур Кларк, например, полагал, что человек впервые ступит на Красную планету уже в 2021 году, а фантаст Айзек Азимов и вовсе предрекал, что к 2014 году между планетами установится чуть ли не регулярное сообщение беспилотных кораблей.
Но все эти пророчества не сбылись. Марс, за которым человечество столь пристально наблюдает уже более 300 лет, так и остался неприступен. Более того, по сравнению с тем, как развивалась космическая индустрия в прошлом веке, сегодня мы будто бы наблюдаем регресс. Это особенно заметно по сфере пилотируемой космонавтики.
Все основные миссии сконцентрированы на МКС, а также на запуске спутников, закладывающих, например, инфраструктурные основы для «интернета вещей» или милитаризации космоса. Последний раз нога человека ступала на Луну в далеком 1972 году, в то время как американцы торжествуют по поводу недавней успешной стыковки с МКС космического корабля Crew Dragon.
По сравнению с хроникой триумфов 60-70-х годов прошлого века все это выглядит, мягко говоря, скромно.
Но такое торможение в развитии космонавтики в целом, и в реализации пилотируемого полета на Марс в частности, — скорее связано с более сложными проблемами институционального порядка, нежели с тем, что человек просто предпочел потребление покорению космоса — «пить пиво и смотреть сериалы», как посетовал однажды писатель Рэй Брэдбери.
Снимки марсианского ландшафта, сделанные марсоходом Curiosity
И дело даже не в финансировании (хотя любой проект, связанный с полетом на Марс, требует астрономических затрат) или отсутствии ярко выраженной идеологической составляющей, каковая была в эпоху холодной войны.
За минувшие десятилетия наши знания о Марсе настолько расширились, что теперь на подобные миссии мы смотрим куда более реалистически, без того головокружительного воодушевления, с каким смотрели в будущее футурологи XX века.
В этом смысле сама история проекта полета на Марс крайне поучительна.
От Циолковского до очарованности космосом
В научном дискурсе проблема межпланетных полетов человека впервые была поднята в работах ученого Константина Циолковского, математика Якова Перельмана и инженера Владимира Рюмина в самом начале прошлого века.
Первые же эксперименты в этой области принадлежат советскому изобретателю Фридриху Цандеру, который, основываясь на теоретических расчетах своих предшественников, подготовил первый проект полета человека на другую планету.
Согласно подсчетам Цандера, для путешествия двух-трех космонавтов на Марс потребовался бы корабль массой в 400 тонн, конструкция которого должна была представлять собой комбинацию аэроплана и ракеты — на случай, если полет придется осуществлять в другой по своей плотности атмосфере.
Для обслуживания космонавтов и кораблей ученый предлагал использовать околопланетные орбитальные станции. К слову, Цандер впервые сумел экспериментально проверить возможность использования оранжерей, которые планировал разместить на борту корабля для выращивания питания космонавтам.
Впоследствии на фундаменте этих исследований была организована «Группа изучения реактивного движения» (ГИРД), которая в 1933 году вошла в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), главным инженером которого стал легендарный Сергей Королев. Осенью того же года произошел первый запуск советской ракеты «ГИРД-Х», которая, взлетев вертикально на высоту около 80 метров, разбилась. До начала Второй мировой войны ее продолжали улучшать, обкатывая на наземных и летных испытаниях.
Вместе с тем, на Западе уже в 1952 году германо-американский конструктор Вернер фон Браун опубликовал свой проект пилотируемого полета на Марс.
В книге Das Marsprojekt он предложил отправить на Красную планету десять межпланетных кораблей — семь с людьми (по десять человек на каждом) и три с грузом. Фон Браун спроектировал и посадочный модуль, напоминающий самолет.
Предполагалось, что космонавты смогут приземлиться на поверхность Марса как на самолете, после чего демонтируют крылья так, чтобы модуль вновь принял облик ракеты.
Вернер фон Браун (слева) и Джон Ф. Кеннеди, 1963 год ( wikipedia.org)
Конечно, первые проекты пилотируемого полета человека на другую планету были не реализуемыми в принципе. Например, сегодня мы знаем, что из-за низкой температуры (в среднем минус 62 градуса по Цельсию) и предельно разреженной атмосферы (примерно в 100 раз менее плотной, чем на Земле) совершить посадку на Марс, используя крылья самолета, невозможно.
Эти проекты скорее определили общий вектор развития, поставили новые задачи перед инженерами и превратили космическую отрасль едва ли не в самое культовое явление во всем цивилизованном мире.
Именно на пике этой всеобщей очарованности космосом, к концу 50-х — началу 60-х годов, в СССР и США сумели, наконец, сконструировать первые реальные аппараты, проложившие первые тропинки к Марсу.
14-секундное знакомство
Первые попытки посадить на планету автоматический аппарат осуществил Советский Союз в начале 1960-х годов. Правда, все они закончились провалом.
«Марс 1960А» и «Марс 1960Б» не достигли планеты из-за аварий ракеты-носителя «Молния».
Чуть более успешным оказался запуск станции «Марс-1», которая, несмотря на Карибский кризис, все же сумела взлететь с Байконура и подобраться к планете на расстояние в 200 тыс. км, после чего связь с аппаратом была утрачена.
Межпланетная станция «Марс-1», 1963 год ( Альберт Пушкарев / ТАСС)
В дальнейшем Советскому Союзу удалось лишь 14-секундное пребывание на Марсе: в 1971 году аппарат «Марс-3» сумел успешно приземлиться на планету, однако сильнейшая пылевая буря прервала связь с марсоходом. Много большее удалось американцам.
В 1965 году аппарат «Mariner- 4» подлетел к планете на минимальное расстояние до ее центра — 13 200 км — и сумел сделать 21 изображение с разрешением порядка одного км. Затем уже в 1971 году был запущен первый искусственный спутник планеты «Mariner-9», который доставил на Землю тысячи новых и куда более детализированных снимков.
Например, оказалось, что Марс испещрен вулканическими и тектоническими геологическими формациями, что на нем есть высохшие русла водных потоков. С того момента начались масштабные исследования атмосферы и ионосферы планеты, а также ее окружающей среды.
Наконец, в 1975 году на планету успешно приземлились две автоматические станции «Viking 1» и «Viking 2». На Землю было отправлено более 50 тыс.
снимков, которые позволили составить первый картографический набросок планеты. После этого успешных марсианских экспедиций не было более 20 лет.
Только в 1996 году на орбиту вышел «Mars Global Surveyor», который сумел сделать уникальные по своей четкости изображения Марса.
Фотография возможного водостока в одном из кратеров Марса, сделанная во время миссии Mars Global Surveyor, 2005 год ( NASA)
Сегодня в сторону планеты движется новый исследовательский аппарат «Настойчивость» (Perseverance). В случае удачи, марсоход в 2029 году передаст орбитальному кораблю первые образцы марсианского грунта, которые будут доставлены на Землю.
Это особенно важно, потому что за счет мощностей наземных лабораторий ученые смогут определить биологическое происхождение марсианской почвы, а в перспективе — хотя бы частично реконструировать историю жизни на этой планете.
В целом за 60 лет активных исследований Марса общее количество миссий на эту планету достигло 45. Из них только 19 были успешными. И это — миссии только для автоматических аппаратов. О пилотируемом полете человека мы пока не вели даже речи.
Без гравитации и связи, но с плесенью и радиацией
Дело в том, что за все время активного изучения Красной планеты человечество многое узнало не только о том, что из себя представляет сам Марс — например, какова средняя температура на поверхности планеты, какие на ней климат, гравитационное и магнитное поля, атмосфера, — но и то, с какими трудностями сопряжены путешествие и посадка на Марс.
В итоге за счет собранной информации удалось определить основные проблемы пилотируемого проекта, без решения которых освоение человеком планеты невозможно или будет сопряжено с огромными рисками.
Все они так или иначе входят в одну глобальную проблему — расстояние между Землей и Марсом, которое составляет более 55 млн км.
Для сравнения — между Землей и Луной пролегает чуть больше 384 тыс. км.
Трейлер кинофильма «Марсианин», 2015 год
Такая дистанция требует совершенно особых решений для успешного полета — начиная с устройства ракеты, заканчивая предварительной медико-психологической подготовкой космонавтов и координацией всей миссии.
«Главное техническое препятствие сегодня — чисто формальное. Пока ни в США, ни в Китае, ни в РФ нет достаточно мощной ракеты, чтобы отправить на ней даже одного человека на Марс. Те ракеты, которые отправляют на планету автоматические станции, способны бросить туда около 5 т. Причем до самой поверхности планеты долетает только одна тонна.
Для сравнения, полеты на Луну в 1970-х годах требовали 50-тонного космического корабля. И это, внимание, для шестидневного пути — туда и обратно. Тогда как до Марса путь займет уже многие месяцы.
То есть все имеющиеся ракеты пока слишком слабы», — Владимир Сурдин, кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Государственного астрономического института им. П. К. Штернберга МГУ.
По словам астронома, одно из возможных решений этой проблемы — быстрый перелет: когда на ракету будет установлен не химический реактивный двигатель, а ядерный.
Но пока сама возможность использования такого двигателя активно исследуется: он очень грязный и опасный, и в случае, если с ракетой произойдет авария на старте, что бывает в 2-3% запусков, катастрофа будет куда страшнее, чем в Чернобыле.
Но даже если и удастся сконструировать достаточно мощный двигатель, начнутся препятствия совершенно другого порядка. Примерное время пути до Марса составит около 9 месяцев. Суммарная же длительность путешествия туда и обратно будет примерно 500 дней.
То есть почти полтора года космонавтам придется провести в закрытом помещении в условиях почти полного отсутствия гравитации, с крайне примитивной и прерывающейся связью с Землей, а затем еще и в ужасающих марсианских условиях — при очень низких температурах и давлении.
Особенно много проблем — в отсутствии гравитации. «В невесомости происходит перемещение крови из вен нижних конечностей в верхнюю часть тела, которое приводит к переполнению кровью головы, отеку тканей в области шеи и головы и другим реакциям», — пишут, например, авторы книги «Пилотируемая экспедиция на Марс».
Иными словами, если в условиях Земли организм стремится доставить кровь и другие жидкости, преодолевая обычную гравитацию, то в космосе эти процессы продолжаются, несмотря на изменившиеся условия, что спровоцирует физиологические проблемы. Кроме того, ввиду отсутствия привычной нагрузки, человек будет терять мышечную массу и толщину костных тканей.
Помимо воздействия невесомости во время путешествия на Марс космонавт может получить чрезмерную дозу радиации, крайне опасную для работы организма.
«Если мы возьмем радиационный норматив для человека, который работает на ядерных предприятиях или на урановых рудниках, то уровень облучения равняется 1 тыс. миллизиверт. Считается, что такую не угрожающую жизни человека дозу можно получить, работая на подобном предприятии 50 лет.
Так вот тот же космонавт, который работает на МКС, в год получает около 220 миллизиверт, то есть может находиться на ней безопасно, условно, в течение четырех лет.
Но дело в том, что, находясь на МКС, человек защищен геомагнитным полем Земли, которое эффективно отклоняет заряженные частицы, в то время как полет на Марс будет проходить за пределами этого поля», — Вячеслав Шуршаков, заведующий отделом радиационной безопасности пилотируемых космических полетов ИМБП.
То есть, оказавшись в открытом космосе, астронавты на протяжении всего пути будут находиться под постоянным ионизирующим излучением, которое суммарно будет равняться разрешенной дозе на всю карьеру — 1 тыс. миллизиверт.
Не говоря уже о том, что во время полета может произойти так называемое солнечное протонное событие — опасное проявление солнечной активности, которое может выбросить в сотни раз больше радиации, чем в невозмущенных условиях.
Полученная за полет доза радиации может привести к значительному сокращению продолжительности человеческой жизни, увеличению риска развития болезни Паркинсона и онкологических заболеваний, нарушению кратковременной памяти.
К слову, поэтому считается, что женщине пока не стоит участвовать в миссии вовсе, ведь статистически продолжительность жизни женщины больше, чем у мужчины, а значит — больше рисков столкнуться с отсроченными болезнями к старости.
По словам Вячеслава Шуршакова, на сегодняшний день обсуждаются сразу несколько способов минимизации вреда ионизирующего излучения на космонавтов, например, есть идея создать вокруг космического корабля нечто подобное тому магнитному полю, которое окружает Землю и защищает человека на МКС.
Также можно ввести космонавтов в летаргический сон, произвести изменения на генном уровне, сделав организм более устойчивым к радиации. Есть варианты нейрохирургического вмешательства, заранее купирующего возможные проявления болезни Паркинсона. Такие операции сегодня уже проводятся в Японии.
Но и это еще не все. Помимо психологических проблем есть сложности и с гигиеной: неясно как стирать одежду и мыться. Отсутствие же солнечного света и замкнутая влажная атмосфера — идеальная среда для образования грибков и плесени, которые опасны тем, что могут «съесть» пластиковые изоляции на борту корабля и спровоцировать аварии.
К этому добавляются еще и типичные для любых космических полетов заболевания.
Авторы книги «Пилотируемая экспедиция на Марс» дают такой внушительный список: «Космическая болезнь движения, заложенность носовых пазух, запоры, головная боль, раздражение кожи и ее сухость, абсцессы, небольшие ссадины и ушибы, воспаление роговицы или ее ссадины, инфекция верхних дыхательных путей, бессонница, отит». Поэтому на борту корабля потребуется создать автономный медицинский центр. Значимыми здесь могут оказаться и технологии телемедицины.
«Селфи» марсохода Curiosity, октябрь 2019 года ( NASA)
Конечно, все эти проблемы в перспективе могут быть решены. Многое уже прорабатывается сегодня.
Например, инженеры продумывают более совершенные скафандры, которые помогут человеку выжить в условиях марсианского климата, совершенствуют систему связи, чтобы улучшить координацию всего проекта, конструируют аппарат для безопасной посадки на планету.
Продумывается и возможность выращивания овощей на планете, чтобы обеспечить всю команду едой. Изучаются возможные психологические проблемы долгого полета.
Но хотя человечество за минувшие годы сделало очень многое для приближения колонизации Марса, пока даже в среднесрочной перспективе не стоит рассчитывать на то, что человек ступит на эту планету.
Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.
«Для покорения Эвереста не достаточно быть в хорошей форме»
Помимо карьерных высот многие бизнесмены и успешные люди стремятся к высотам осязаемым. Они отправляются в горы, чтобы испытать себя и выйти из зоны комфорта. Самой главной вершиной для большинства остается Эверест. Первыми ее покорили новозеландец Эдмунд Хиллари с шерпой Норгеем Тенцингом.
В прошлом году мир отметил 65-летний юбилей первого восхождения. А в этом — 100 лет со дня рождения Хиллари и 105 лет со дня рождения Тенцинга.
«Коммерсантъ Стиль» встретился с Таши Тенцингом, внуком знаменитого непальца, чтобы поговорить об Эвересте и новых вершинах, которые появляются после покорения главной.
— Каково это — быть внуком человека, чье имя вошло в историю?
— Большая честь — быть родственником Норгея Тенцинга. Мы все в семье ценим тот вклад, который он внес в альпинизм. Но для меня он в первую очередь мой дедушка. Норгей был выдающимся человеком: высоким, харизматичным и всегда с улыбкой на лице.
Когда мне было 14 лет, я прочел его автобиографию «Тигр снегов». После этого Тенцинг стал для меня настоящим героем. Я тогда осознал, как много и тяжело он работал, чтобы стать тем, кем стал. Норгей ведь был из очень бедной семьи. Жизнь в горах сложна: каждый день был для него настоящей борьбой. Он брался за самую опасную работу, чтобы прокормить семью.
— Чему вы у него научились?
— Быть скромным независимо от того, каких высот ты добился в жизни. Мой дед был простым шерпой из ниоткуда, который поднялся на самую высокую точку планеты. Несмотря на всемирную славу, которая на него обрушилась, он оставался простым человеком и никогда не терял сострадания к другим.
Он ведь не ради славы поднимался на Эверест, а ради того, чтобы на столе в доме лежала еда. Еще Норгей умел находить общий язык с людьми. Думаю, это те полезные навыки, которым я научился у него. Они необходимы в моей работе, которая тоже связана с альпинизмом и туризмом. Как видите, я пошел по стопам деда.
Но для меня важно не затеряться в его тени.
— Поэтому вы трижды поднялись на Эверест?
— Я это делал вовсе не ради каких-то достижений. Я унаследовал страсть к горам. Это у нас семейное. Моя мама тоже была альпинистом. Мы с ней продолжаем то, что начал в свое время Норгей.
Но, в отличие от многих шерпов, которые идут в горы, потому что другой работы нет, я это делаю, потому что мне это нравится. Есть еще одна причина.
Я покоряю те вершины, которые мои родственники по какой-то причине не смогли покорить.
— Например?
— Моя мать хотела подняться на Чо-Ойю (8188 м) — шестую по высоте гору мира. Она приняла участие в женской экспедиции 1959 года. Когда группа практически достигла вершины, сошла лавина.
Погибли четыре человека, среди которых была и близкая подруга матери. Экспедицию остановили, и группа вынуждена была вернуться. И вот почти спустя 50 лет я поднялся на Чо-Ойю вместо матери.
Я позвонил ей прямо с вершины и сказал, что выполнил ее миссию. Мы оба плакали.
Еще я хочу подняться на Эльбрус, чтобы завершить экспедицию моего деда.
Она должна была состояться весной 1963 года. Но непогода помешала подняться на вершину. Поэтому я планирую закрыть этот гештальт. С Эверестом меня тоже связывает семейная история. Мое первое восхождение на эту гору было в 1993 году. Мне тогда было 28 лет.
Эта экспедиция была приурочена к 40-й годовщине покорения вершины. Я возглавлял группу. До вершины мне оставалось каких-то 400 метров. И тут произошла трагедия: мой дядя Лопсанг Тенцинг сорвался с горы. Он был моим близким другом. Мы вместе часто ходили в горы.
Не могу даже передать, что я тогда испытал.
И лишь спустя четыре года после гибели дяди я повторил восхождение на Эверест. Я чувствовал, что он был рядом. Все это время он как будто ждал меня в горах, чтобы закончить экспедицию. Все эти годы он часто мне снился. И вот когда я наконец поднялся на вершину, больше его никогда не видел. Мы покорили Эверест вместе, как этого и хотели.
— Как вы обычно готовитесь к восхождению?
— Веду активный образ жизни. Постоянно играю в теннис и футбол, хожу в горы. Я занимаюсь альпинизмом последние 30 лет, поэтому я в хорошей физической форме. Но этого недостаточно. Для восхождения на Эверест психологическая подготовка важнее физической. Именно это дает силы, когда ты оказываешься в среде, не предназначенной для жизни. На высоте выше 8 тыс.
м начинается так называемая зона смерти, где уровень кислорода настолько низок, что его недостаточно для поддержания жизни человека. Температура здесь опускается до минус 60 градусов. В таких условиях каждый шаг дается мучительно тяжело. А надо часами карабкаться вверх. Поэтому умение управлять эмоциями и оставаться спокойным — это то, что в итоге помогает добраться до вершины.
И здесь многие ломаются.
— И несмотря на все сложности, многие мечтают покорить Эверест. Как вы думаете, зачем?
— Эверест — главное достижение для всех альпинистов. Это самая высокая вершина мира, и этим она манит многих. Есть люди, в основном иностранцы, которые поднимаются на гору ради личного рекорда.
А есть шерпы, для которых это работа. Они сопровождают альпинистов, крепят веревки, разбивают лагеря, несут снаряжение. Без их помощи никто не сможет покорить Эверест.
Есть еще одна вещь, без которой нельзя добраться до самой вершины.
— Что же это?
— Хорошая карма. Если ты заслужил стоять на вершине мира, Джомолунгма тебя примет. Я считаю, что Тенцинг и Хиллари первыми покорили Эверест, потому что они были этого достойны. Они шли в горы с чистыми намерениями, а не ради славы.
— Каким вы помните сэра Хиллари?
— Он был настоящим джентльменом и никогда не приписывал себе победу. Он всегда повторял, что не он герой, а Норгей Тенцинг. А еще Хиллари был совершенно простым человеком. Моя мама всегда называла его дядей. Он был частью нашей семьи. Мы и сейчас дружим с его сыном.
Эдмунд Хиллари очень многое сделал для нашей страны. После восхождения на Эверест он посвятил жизнь Непалу. Он создал фонд, который занимается проблемами Гималаев. Благодаря ему шерпы стали получать образование.
Теперь среди нас есть пилоты, юристы и доктора. Его вклад в нашу страну невероятный. Надеюсь сделать хотя бы половину того, что сделал он для Непала. Наш фонд продолжает дело Хиллари.
Мы хотим помочь детям получить достойное образование, которое обеспечит им хорошую работу здесь, в Непале.
— Какие еще мечты у человека, который покорил все три полюса планеты?
— Я не против еще раз подняться на Эверест. Хочу опять отправиться в Антарктиду. Я давно мечтал побывать на этом континенте и в итоге провел там 17 сезонов. Я всем советую хоть раз в жизни увидеть Антарктиду и Арктику. Это одни из самых завораживающих мест на земле.
И кто знает, как долго они еще такими останутся из-за глобального потепления. А еще я мечтаю побывать в Сибири, чтобы увидеть уссурийских тигров в их естественной среде обитания. Для меня это самые красивые животные в мире. К сожалению, их осталось так мало. Надеюсь, в России о них заботятся.
На вас вся надежда.
Автор благодарит Леонида Мясникова, представителя Офиса по туризму Непала в России, и PATA Nepal Chapter.
Беседовала Наталья Майборода